![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
no subject
Aug. 26th, 2018 11:34 pmА! Дрим меня наконец снова впустил к себе. Боже мой, что же делать!:) Надо, наверно, хоть что-то разумное сюда принести:)
***
Когда они добираются до мотеля после охоты, Дин плюхается на кровать. Потом встряхивается, как собака, и говорит:
-- Сэмми... у нас четыре недели. А в следующее полнолуние... -- и поддергивает рукав куртки. Под ним красное.
Сэм хватается за аптечку -- от укуса оборотня нет лекарств, но как бездействовать, когда брат ранен? -- и видит, что запястье Дина вспорото, буквально измочалено.
-- Как же я не видел превращения! -- бормочет Сэм, словно важнее ничего нет. О четырех неделях и о том, что после, ни гугу. -- Мне казалось, он еще был человеком, когда мы... Как же...
Дин поднимает руку выше. Рана ясно говорит: тот, кого они вычислили и выследили, человеком в момент стычки уже не был.
-- Повезло, -- усмехается. -- Я тоже думал, что успеваем. А они, выходит, могут обращаться прямо с пасти. Ты запомни на будущее и в дневник впиши.
О своем будущем Дин уже не беспокоится, и Сэм поджимает губы. Он не знает, кем сделается его брат спустя лунный месяц, но ему, в общем-то, плевать. А Дина он уговорит не принимать крайних мер -- придумал уже, как быть.
Незадолго до срока они забираются в глушь и, отыскав какую-то развалюху, строят в сарае при ней клетку, способную сдержать гризли. В вечер полнолуния Дин входит в нее, а при полной луне наконец превращается -- но не в тигра, не в леопарда и не в волка, а в существо размером с кошку. Орехово-рыжее, как шевелюра Дина, с кривоватыми лапками и милой круглой мордочкой, оно косолапит в угол, с показной невозмутимостью укладывается на сброшенную Дином рубашку, осматривает себя и нервно облизывается. И Сэма пробивает хохотом: даже теперь Дин насколько Дин, что трудно не узнать!
Дин бросает на него сердитый взгляд, и Сэм принимается бороться со смехом. К чертям эмоции, надо понять, кто перед ним!
-- Ты -- малая панда, -- выносит он вердикт, порывшись в сети. -- Она же красная панда, или кошка-медведь, или пунья.
Дин нервно дергает пушистым хвостом. Чувак, говорит он всем своим видом, ты очешуел? Зачем мне эта ерунда!
-- И ты питаешься бамбуком, ягодами, плодами, -- зачитывает Сэм. Дин убедительно изображает тошноту.
-- А также грибами, яйцами и мелкими грызунами, -- добивает Сэм.
Дин пытается стошниться уже всерьез.
Обеспокоенный, Сэм немедленно лезет в клетку, не обращая внимания на вопли протеста. Хватает Дина на руки. В теле кошкомедведя тот легкий -- не больше дюжины фунтов, а Сэм может поднять и в двадцать раз больше. Он легонько прижимает Дина к себе -- и ни одна из четырех лап, выпустивших здоровенные когти, не задевает его, хотя Дин машет ими довольно выразительно.
-- Пойдем в дом, а? -- говорит Сэм. -- Нечего тебе тут делать, ты же мне не навредишь.
Глупости, отворачивается и машет хвостом Дин. Но спустя еще полминуты уговоров устраивается на руках поудобнее.
Когда он окончательно размякает в тепле, его тянет поболтать. Смешное чириканье вместо баритона и хвост с намеком на полоски -- вот и все, чем он отличается от Дина в остальные дни, решает Сэм. А так -- то же самое очарование и та же готовность пустить в ход оружие, которое всегда под рукой. И так же, к счастью, первым не нападает.
Сэм понимает, что, пожалуй, полюбит полнолуния.
***
Когда они добираются до мотеля после охоты, Дин плюхается на кровать. Потом встряхивается, как собака, и говорит:
-- Сэмми... у нас четыре недели. А в следующее полнолуние... -- и поддергивает рукав куртки. Под ним красное.
Сэм хватается за аптечку -- от укуса оборотня нет лекарств, но как бездействовать, когда брат ранен? -- и видит, что запястье Дина вспорото, буквально измочалено.
-- Как же я не видел превращения! -- бормочет Сэм, словно важнее ничего нет. О четырех неделях и о том, что после, ни гугу. -- Мне казалось, он еще был человеком, когда мы... Как же...
Дин поднимает руку выше. Рана ясно говорит: тот, кого они вычислили и выследили, человеком в момент стычки уже не был.
-- Повезло, -- усмехается. -- Я тоже думал, что успеваем. А они, выходит, могут обращаться прямо с пасти. Ты запомни на будущее и в дневник впиши.
О своем будущем Дин уже не беспокоится, и Сэм поджимает губы. Он не знает, кем сделается его брат спустя лунный месяц, но ему, в общем-то, плевать. А Дина он уговорит не принимать крайних мер -- придумал уже, как быть.
Незадолго до срока они забираются в глушь и, отыскав какую-то развалюху, строят в сарае при ней клетку, способную сдержать гризли. В вечер полнолуния Дин входит в нее, а при полной луне наконец превращается -- но не в тигра, не в леопарда и не в волка, а в существо размером с кошку. Орехово-рыжее, как шевелюра Дина, с кривоватыми лапками и милой круглой мордочкой, оно косолапит в угол, с показной невозмутимостью укладывается на сброшенную Дином рубашку, осматривает себя и нервно облизывается. И Сэма пробивает хохотом: даже теперь Дин насколько Дин, что трудно не узнать!
Дин бросает на него сердитый взгляд, и Сэм принимается бороться со смехом. К чертям эмоции, надо понять, кто перед ним!-- Ты -- малая панда, -- выносит он вердикт, порывшись в сети. -- Она же красная панда, или кошка-медведь, или пунья.
Дин нервно дергает пушистым хвостом. Чувак, говорит он всем своим видом, ты очешуел? Зачем мне эта ерунда!
-- И ты питаешься бамбуком, ягодами, плодами, -- зачитывает Сэм. Дин убедительно изображает тошноту.
-- А также грибами, яйцами и мелкими грызунами, -- добивает Сэм.
Дин пытается стошниться уже всерьез.
Обеспокоенный, Сэм немедленно лезет в клетку, не обращая внимания на вопли протеста. Хватает Дина на руки. В теле кошкомедведя тот легкий -- не больше дюжины фунтов, а Сэм может поднять и в двадцать раз больше. Он легонько прижимает Дина к себе -- и ни одна из четырех лап, выпустивших здоровенные когти, не задевает его, хотя Дин машет ими довольно выразительно.
-- Пойдем в дом, а? -- говорит Сэм. -- Нечего тебе тут делать, ты же мне не навредишь.
Глупости, отворачивается и машет хвостом Дин. Но спустя еще полминуты уговоров устраивается на руках поудобнее.
Когда он окончательно размякает в тепле, его тянет поболтать. Смешное чириканье вместо баритона и хвост с намеком на полоски -- вот и все, чем он отличается от Дина в остальные дни, решает Сэм. А так -- то же самое очарование и та же готовность пустить в ход оружие, которое всегда под рукой. И так же, к счастью, первым не нападает.
Сэм понимает, что, пожалуй, полюбит полнолуния.
